Прочитано в мае — 2019

[pouce]

         Анна Бжезинская (Anna Brzezińska) "Вода в решете. Апокриф колдуньи (Woda na sicie. Apokryf czarownicy)"

Весьма своеобразное по форме произведение. Мы знаем романы в письмах, а «Вода в решете» - роман в протоколах допросов. Главная героиня Ла Веккиа, бывшая блудница (затем куртизанка), а ныне деревенская знахарка, обвиняемая в колдовстве, предстаёт перед трибуналом инквизиции, расследующим убийство инквизитора брата Рикельмо. Действие происходит в некой стране, напоминающей Италию начала эпохи Возрождения. Некогда здесь водились драконы, которые, судя по всему, спят теперь в недрах гор, в частности горы Интестини. Их кровь превратилась в драгоценный минерал вермильо (киноварь – по-итальянски), который используется для изготовления красного красителя, но, кроме того, по мнению многих, обладает могучей целительной силой. Естественно, многие хотели бы наложить на вермильо руку, но проблема в том, что добывать его могут только жители четырёх расположенных на горе деревень, язычники вермилиане, называемые также просветлёнными, поскольку обладают неким внутренним светом.

В ходе расследования, которое ведёт трибунал, перед нами предстают две версии истории, охватывающей практически всю жизнь героини. Первая – та, которой придерживается трибунал, основывающийся на показаниях свидетелей, и вторая – версия самой героини, которая объясняет всё совершенно иначе. Какой версии верить, зависит исключительно от предубеждённости, поскольку обе они выглядят одинаково убедительно (для людей, верящих в колдовство и драконов, поскольку колдовство используется для объяснения лишь в одной из этих версий). Соответственно, читателю почти до самого конца романа трудно понять, кто прав (хотя симпатии читателей, воспитанных в нелюбви к инквизиции, очевидно, будут на стороне героини). А в конце появляется ещё одна версия…

Форма требует соответствующего стиля, так что читатель, привыкший к фразам не длиннее пяти слов, может и не осилить «Воду в решете». Абзацев в романе редко помещается больше двух на страницу, да и фраз в этих абзацах немного. Автор использует много италицизмов и архаизмов, причём не только на уровне лексикона, но и построении фраз. В общем, «не всякая птица долетит до середины Днепра». Вы можете спросить, а стоит ли долетать? Почитайте приведенное ниже начало романа и решайте сами. Я лично не пожалел, что прочитал, хотя в процессе периодически было нелегко. Кстати, судя по всему, польские феминистки считают роман феминистическим, но, как по мне, это уже вопрос трактовки. Каждый вчитывает в текст свою идеологию. Именно по этой причине я не стану растекаться мыслью насчёт социальных вопросов, которые затрагивает автор, и не слишком приятных сторон человеческой психологии, которые она раскрывает. Оставлю читателю возможность самому делать выводы.

Рекомендую любителям своеобразного фэнтези, владеющим польским языком.

Начало романа:

      «В деревне Чинабро в приходе Сангреале, в освящённом зале трибунала, в четверг четырнадцатого дня мая, в канун праздника Святой Бенедикты, мученицы, покровительницы бедных девиц, доктор Аббандонато ди Сан Челесте, председательствующий данного трибунала, в присутствии инквизиторов Унги ди Варано и Сарто ди Серафиоре, а также свидетелей, падре Фелипе, пресвитера храма указанного прихода, а также падре Леоне, исповедника и духовного наставника Его Сиятельства Липпи ди Спина, наместника прихода Сангреале и окрестных земель, а также падре Лаппо, проповедника упомянутого Его Сиятельства наместника, людей благочестивых и сведущих в законах, повелел, дабы была приведена женщина, называющая себя Ла Веккиа, год пребывающая в этом приходе, согласно её утверждению дочь здешней женщины и неизвестного отца, возраста, по её показанию, тридцати пяти лет или около того. Затем она официально приведена к присяге, что будет говорить правду во время этого слушания, а также всех последующих.
      Отвечаю, что мне сообщены и полностью разъяснены причины, по которым я предстаю перед этим почтенным судом, и я понимаю, что произошло это из-за мёртвого монаха, однако не знаю ничего об этом деле и не могу отвечать за его смерть, ибо тяготы и бедствия земной жизни лишили меня сил необходимых, чтобы зарезать и разделать как овцу крепкого мужчину в расцвете лет. Не могу помочь вам никаким иным образом, кроме как стать вашей проводницей по четырём селениям, расположенным на склонах вокруг Интестини и испокон веков населённых просветлёнными, хотя сама я со всей решительностью отрекаюсь от исповедуемой ими ереси, ибо отказалась от неё много лет назад, когда уехала из деревни, называемой Циннобер [Киноварь], дабы жить в долинах среди почитателей святых, монахов в сандалиях и храмовых кадильниц. Однако я сохранила знание о том, что произошло во времена моей молодости, а также потом, вплоть до нынешнего дня, и если только пожелаете, расскажу вам обо всём самым скрупулёзным образом, начиная от того дня, когда мать показала мне дракона, приведя в движение дьявольские жернова, которые много лет спустя перемололи вашего собрата в мелкую муку».

P.S. Книга номинирована на премию имени Зайделя за 2018 год.


         Марта Кисель (Marta Kisiel) "Маленькое Лихо и тайна Небожечки (Małe Licho i tajemnica Niebożątka)"

Детская повесть, которая, судя авторскому сайту, начинает подцикл «Małe Licho» цикла «Dożywocie» («Вечное владение»). Главный герой, девятилетний мальчик по имени Божек (имя можно перевести как божок, кумир), живёт в расположенном на отшибе очень старом и очень необычном доме. Живёт не один, а с мамой, двумя дядюшками, тремя привидениями, настоящим чудовищем под кроватью и много кем ещё. У Божека есть даже свой личный ангел-хранитель, то самое Маленькое Лихо, похожее не на грозного архангела с картин классиков, а на простодушного ангелочка с рождественских открыток. Впрочем, грозный ангел в доме тоже есть, но в данном случае это не важно. Божек почти никогда не покидает пределы двора, да и зачем – при таком количестве необычных домочадцев ему совсем не скучно. Но вот наступает день, когда дядюшка Конрад принимает твёрдое решение – Божек должен, как все дети, ходить в школу. И осенью племянник вынужден покинуть родные стены, и направиться навстречу неизведанному. Примет ли внешний мир весьма необычного мальчика? Ведь люди не любят странного…

Как и предыдущие произведения цикла «Dożywocie» повесть написана в духе Иоанны Хмелевской: Дом (с большой буквы), населённый самыми разными сущностями, живущими в симбиозе, смачное бурление жизни, весёлый бедлам и т.п. (при желании можете взглянуть на мои отзывы на роман «Низшая сила (Siła niższa)» и рассказ «Сумасбродка (Szaławiła)» из того же цикла). Отличие, как я уже написал, в том, что повесть детская и посвящена проблемам социализации необычного ребёнка. В чём суть необычности Божека, написано в «Низшей силе», а читатели «Маленького Лиха…» о ней поначалу не знают, так что сохраню это в тайне. Прозвище Niebożątko, употреблённое в заглавии повести, с трудом поддаётся переводу на русский. В украинском есть использованное мною редко употребляемое устаревшее слово Небожечка, имеющее примерно тот же набор значений: бедняжечка, племянничек и ещё некоторые, которые не назову ради сохранения упомянутой тайны.

Повесть вышла в меру весёлая, в меру страшная и очень душевная. Не знаю, насколько она подходит для детей, но мне понравилась. Можно рекомендовать любителям фантастических историй в духе Хмелевской, владеющим польским языком.

Пара цитат:

      […] Такое место называлось «пансион». Но не обычный пансион, а особенный. Для нечтов – существ не из этого мира, привидений, чудовищ, ангелов и так далее. Собственно оттуда взялись маленький Гуцьо под кроватью и Кракерс, его гораздо более крупный соплеменник, который обитал в бездонном подвале и занимался готовкой для всех домочадцев, а также призраки на чердаке, зелёный утопец в огородном пруду, джинн в бутылке, которую ежемесячно меняли, а также жар-птица, гномик и ещё парочка особенных и при этом стыдливых созданий. Список жильцов заканчивали восемь розовых кроликов и самая обычная старая кошка по имени Жуть.

      Конрад тоже решил использовать то, что дала ему природа – в то время, как Туру с помощью учительниц и безмерно счастливого Лиха (которое превосходно изображало, что Это Только Такой Костюм) раздавал подарки, он кружил по гимнастическому залу в костюме дьявола и пугал учеников, которые не хотели послушно ждать своей очереди.
      - … а если и дальше не будете слушаться, то приду к вам сегодня ночью – заявил он особенно раскричавшимся четвероклассникам. Детишки все, как один, вытаращили глаза, разинули рты и, к изумлению Конрада, простонали с нескрываемым восторгом:
      - КЛАСС!..
      - В моё время это работало иначе, - пожаловался Конрад, проходя мимо уже запыхавшегося Туру, на что тот тихо засмеялся.
      - Надо было, братец, одеться отключением интернета. Был бы такой ужас, что ХО-ХО-ХО!

P.S. Имя чудовища из-под кровати Гуцьо (Gucio) совпадает с именем трутня Вилли из "Пчёлки Майи" (в польском переводе). Имеет ли это какой-то дополнительный смысл не знаю, поскольку с "Пчёлкой Майей" знаком только по названию.

P.P.S. Книга для детей невозможна без иллюстраций, и "Маленькое Лихо..." богато проиллюстрировано Паалиной Вырт (Paulina Wyrt) имя которой указано на обложке рядом с именем автора текста.

P.P.P.S. Книга номинирована на премию имени Зайделя за 2018 год.


         Марта Кисель (Marta Kisiel) "Глубь (Toń)"

Чтобы не раскрыть случайно лишнего (в романе много тайн и загадок) приведу издательскую аннотацию:

      ”«Глубь» это история о том, как легко разрушить отношения между людьми и как сложно их восстановить, и о самых крепких узах, порождаемых не схожестью, а различиями. А также о том, что порой нужно совершить путешествие во времени, чтобы увидеть, кто ставит золото и ценные произведения искусства выше дружбы и верности.
      Когда Джуси Штерн решает сделать одолжение тётке, она ещё не знает, что это станет началом целой лавины необратимых событий. Легкомысленная Джуси, её педантичная сестра и язвительная тётка неожиданно впутываются в историю, связанную с убийством, - и это только первая из подстерегающих их опасностей.
      Пропитанная кровью и алчностью история Вроцлава и Нижней Силезии, семейные тайны и ужас не из этого мира. Хороший роман начинается с убийства, а дальше напряжение только растёт”.

Роман действительно мрачней других прочитанных мною произведений Марты Кисель и по классификации относится, пожалуй, к фантастическим (или мистическим) триллерам. К счастью автор человек добрый и не слишком долго и безжалостно нагнетает, давая читателю возможность периодически расслабиться и даже посмеяться. К тому же Марта, в отличие от многих, честно сообщает всю информацию, необходимую для раскрытия тайн – имеющий глаза, да увидит. Такие триллеры мне нравятся. Опять же, не знаю, как это автору удалось, но я буквально на второй странице ощутил, что дело происходит во Вроцлаве. Вообще, после прочтения нескольких книг Марты Кисель, должен признать, что мне всё больше нравится, как она пишет. Стиль письма, атмосферность, ироничность… в общем, именно литературные достоинства. Хотя и фантастическое допущение в «Глуби» оригинальное – во всяком случае, мне не приходилось сталкиваться с именно таким методом путешествий во времени (хотя сам метод мне близок). Подробности, извините, утаю, чтобы не портить впечатления потенциальным читателям.

По поводу названия романа. Я долго подбирал более-менее адекватный вариант, поскольку слово «toń» можно перевести и как существительное «глубина»/«пучина»/«бездна», и как глагол повелительного наклонения «тони». Причём и то и другое соответствует содержанию. В конце концов, выбрал компромиссный вариант «Глубь», как имеющий первое из названных значений и созвучный с оригинальным названием. Надеюсь, если роман будут переводить на русский, переводчики это учтут. Я лично и сам бы охотно перевёл.

Конец романа таков, что вполне допускает продолжение. А фантдопущение и персонажи - приквелы/вбоквелы и т.пр. Если таковое/таковые будет написано, непременно постараюсь прочитать.

Пролог романа:

      Тело Мудроволка всплыло на рассвете.
      Вынырнув неподалёку от плакучей ивы, ветви которой касались пруда, оно плавало на поверхности, словно ожидая, когда лучи осеннего солнца вернут ему чуточку тепла. Оно уже никуда не спешило. Никто уже не морочил ему головы, теперь, более чем когда-либо, открытой миру. Текли минуты и десятки минут, вода затихла, ряска сгустилась, а солнце делало всё, что в его силах. К сожалению, без успеха. Тело, поглощённое сложностями трупного окоченения, оставалось нечувствительным к ласкам.
      Неизбежные зеваки стояли недалеко от берега и с безопасного расстояния, защищённые могуществом оградительной ленты, наслаждались чужой преходящестью и собственной незыблемостью. После чего возвращались к своим делам, неся под веками память о трупе, пока её не выжигали блеск солнца и феерия тёплых красок, в которых, в это время года, тонули шумные улицы города.
      Только Герд продолжал молча стоять, размышляя о то ли жёлтой, то ли зелёной надписи на синей жилетке, тёмной и плотной.
      - Мы должны её предупредить, - прохрипел, наконец, он, не поворачивая головы. – Пока не стало слишком поздно.
      После длинной паузы услышал ответ:
      - Нет. Не должны.
      Не этого он ожидал.

Ещё отрывок

      В течение следующих недель и даже месяцев Джуси неоднократно пыталась разобраться, что, собственно, произошло в тот августовский полдень, когда она, взволнованная, запыхавшаяся и дрожащая открыла дверь нежданному гостю. Элеонора настаивала на классическом сицилийском ударе молнии, на что тётка Клара пренебрежительно фыркала – в отличие от сестёр она уже кое-что знала и настаивала на чарах. Но Джуси упрямо качала головой, что нет, что за глупости, никакой молнии, никаких чар. Хотя с другой стороны…
      Помнила только, что сначала ей стало жарко. Очень жарко, просто ужасно, словно она прямо сейчас должна расплавиться. Однако это ощущение не имело ничего общего, ни с зовом чресл, который был ей не чужд, ни – как язвительно предположила тётка, когда Джуси неуклонно стояла на своём, - с преждевременной менопаузой. Поскольку в мгновенье ока перешло в интенсивное невыносимое покалывание, одновременно приятное и болезненное, словно после долгой обездвиженности в её теле внезапно восстанавливалось кровообращение.
      А потом – и в этом вопросе все три были полностью согласны – вполне возможно, совершенно спятила.
      Мужчина, который стоял перед ней на лестничной клетке, скрестив на груди руки и опершись на перила, был худощавым и высоким, ростом примерно с Каролька, если не выше. У него было вытянутое лицо с чётко выделяющимися скулами и узким носом. Голубизна рубашки в тонкую полоску и белизна льняных брюк подчёркивали тёплый, медовый оттенок его кожи. Должно быть, он только что вошёл в подъезд, поскольку когда при виде девушки кивнул, на гладко выбритой голове блеснули капельки дождя.
      - Добрый день, - сказал он тихим бархатным голосом. – Я говорю с госпожой Штерн?
      - С которой? – не думая ляпнула Джуси, засмотревшись в самые зелёные глаза, какие когда-либо видела. И готова была дать руку на отсечение, что в них блеснул смех. – Поскольку их три.
      - Точно, - мужчина кивнул, и капли на его голове лукаво засверкали. – Мне нужна госпожа Клара Штерн. То есть… то есть ваша тётка, поскольку вы наверняка её племянница, так ведь? Та, вторая.
      - Да, я та вторая, - с нескрываемой иронией ответила она. Проклятая хронология. – Очень жаль, но вы немного опоздали. Тётка в прошлую пятницу отправилась в круиз на каналы. Нет, постойте, каналы это в Венеции, на Канары. В смысле нет, не на Канары… На Карибы?.. Ну, в любом случае уплыла. Далеко.
      - Вот как… Понятно. Что ж. Это плохо. А когда, позвольте спросить, она вернётся в родной порт?
      - Только через три недели.
      - Это плохо, - повторил мужчина и нахмурил брови. Словно в ответ на это покалывание в теле Джуси усилилось. Она невольно задержала дыхание. – Действительно, действительно плохо.
      - Может я… Может я как-нибудь… - повробовала она ещё раз, но слова снова застряли в горле. Голова была словно наполнена ватой, причём наверняка сахарной, поскольку мысли прилипали друг к другу и путались ещё больше, чем обычно. Что, чёрт возьми, с ней творилось?
      - Прошу прощения?
      Джуси откашлялась, как старый туберкулёзник.
      - Может я могла бы как-нибудь вам помочь?
      - Что ж, не скрою, что в сложившейся ситуации очень на это рассчитываю. Госпожа?..
      - Джуси. В смысле Юстина. Для друзей Джуси. А что Штерн, вы уже знаете.
      - Действительно. Так вот. Некоторое время назад ваша тётка поручила мне кое-что найти. Я антиквар, - пояснил он, поскольку девушка смотрела на него с сомнением. – Для особых, так сказать, поручений. Я нашёл то, что искала госпожа Штерн, а в качестве оплаты должен был получить от неё некий предмет, который для меня очень важен. К сожалению, она забыла предупредить меня о своём отъезде, хотя знала, что я не могу ждать слишком долго, уж точно не три недели, следовательно… Она случайно не оставила для меня чего-нибудь?
      Джуси оглянулась на две закрытых двери.
      - Понимаете… Я сама только что приехала и не слишком хорошо ориентируюсь. Вечером вернётся сестра, может она… - Джуси вновь взглянула на мужчину и умолкла на полуслове. Зелёные глаза смотрели на неё так безмятежно, так добродушно… Она только сейчас заметила, что их зрачки окружены узкой янтарной каёмкой, того же тёплого оттенка, что и кожа мужчины, из-за чего выглядели так, словно в них тлеет огонь.
      Мурашки на её теле перебирали ножками с удвоенным рвением.
      - Нет. Просто нет. Никогда в жизни. Она не могла, действительно не могла. Нет и всё. Поскольку знала правила. С тех пор, как ей испольнилось восемь, могла их процитировать даже разбуженная среди ночи. Так же как Элеонора. Уж тётка позаботилась, чтобы в этом отношении они были безупречны. Правил было три, они были ясными и не допускали исключений – никогда, ни по какому поводу. И она была бы дурой, если бы их нарушила.
      Но…
      Ведь это Элеонора первая оставила квартиру пустой, так ведь?
      - Ведь это Элеонора первая нарушила правила.
      Ведь ничего не случится, если Джуси впустит антиквара в дом, и они вместе поищут то, за чем он пришёл, так ведь?
      Только на минутку.
      На пять, может быть на десять минут.
      В крайнем случае - на пятнадцать.
      Ведь не случится ничего плохого, ничегошеньки, Так ведь?
      Ведь так?
      - Прошу, - свозь облако липкой ваты она услышала свой голос. – Входите.

P.S. Книга номинирована на премию имени Зайделя за 2018 год.


          Мартина Радуховская (Martyna Raduchowska) "Спектр (Spektrum)"

Вторая книга цикла «Czarne światła» (первую книгу не читал, так что точный перевод названия цикла дать не могу – это может быть и «Чёрные фонари», и «Ультрафиолетовые светильники», и ещё что-нибудь в этом духе). Приведу издательскую аннотацию, поскольку в ней отражены вещи, которые, похоже, подробно затронуты в первой книге:

      "Технология разорвала этот город на две части. Казалось, что последние пределы человеческих возможностей упразднены.
      Повсеместно применяются андроиды – почти безупречные копии человека. Оснащённые искусственным интеллектом, невероятно быстрые, способные к мгновенной регенерации, они гораздо выносливей своего прототипа. И гораздо опасней.
      Люди, благодаря имплантатам, могут апгрейдить свои тело и разум, как персонажи компьютерных игр. Те, кто может себе это позволить, становятся ещё богаче. Бедные опускаются на самое дно общества. Шанс обделённым даёт реинфорсин. Гениальность в таблетке, которая по карману каждому. И когда принимается решение об изъятии её из продажи, нападение на штаб-квартиру производителя реинфорсина становится неизбежным. Склады опустошаются мгновенно. Реинфорсин заливает улицы волной нейрохимического безумия.
      День Б. День Бунта. День, который превратил Джареда Куинна в нафаршированного электроникой киборга. Сам Джаред не многое помнит об этом дне. Только Майя, его репликантка, знает, что произошло тогда на самом деле.
      Потому что всё началось, собственно, с неё".

Собственно с Дня Б и начинается книга. Спасая от нападающих лейтенанта Куинна, репликантка Майя узнаёт об особенностях воздействия реинфорсина на андроидов и делает так, чтобы эта информация до андроидов дошла. После чего бунт приобретает почти апокалиптический (в пределах островного столичного города) размах, а сама Майя через какое-то время вынуждена будет покинуть город и жить за его стеной среди отверженных. Автор при написании книги, похоже, находилась под сильным влиянием «Бегущего по лезвию» и решила рассказать историю конфликта людей с созданными ими андроидами с точки зрения андроида. Суть конфликта в том, что, приняв реинфорсин, андроиды приобретают самосознание, перестают быть покорными исполнителями приказов и, следовательно, должны быть уничтожены. Майя, однако, андроид весьма специфический – она обрела самосознание без всякого реинфорсина (то ли под воздействием одновременного воздействия ряда факторов в первых сценах романа, то ли ещё в первой книге). Эта специфичность делает её своей среди чужих и чужой среди своих. Люди хотят её уничтожить, андроиды хотят подсадить на реинфорсин и сделать окончательно своей, а она занимает позицию «один на льдине». Что неизбежно приводит ко множеству опасных приключений и психоаналитических размышлений о роботах и людях.

Книга наполнена экшеном и весьма кинематографична, что с одной стороны плюс, а с другой – узнаваемые киноштампы в литературном произведении мне лично не очень нравятся. Я, однако, не вхожу в целевую аудиторию, а мысленно крутым девочкам книга, наверняка, понравится. Почему девочкам? Все сколько-нибудь активные персонажи романа - женского пола, так что мальчикам просто не с кем себя ассоциировать. Даже лейтенант Куинн практически всю книгу выступает исключительно объектом – заботы/любви, ненависти и размышлений в разных пропорциях. В общем, янговым эдалтам, владеющим польским языком, стоит обратить на книгу внимание.
Пара цитат:

      […] Спектр и Ангелина, полицейские искусственные интеллекты, которые гнездятся где-то в недрах моего подсозания и неустанно нашёптывают, переплетая свои распоряжения и указания с моими мыслями, сейчас упрямо молчат. Я предоставлена сама себе.

      […] Один мудрый человек сказал когда-то, что естественная глупость всегда побеждает искусственный разум.

      - Что кто-то, никогда не имевший эмоций может по ним… тосковать.
      - Такой меня создали – глухо повторяю я. Тоска это единственное чувство, которого я не должна симулировать. Она всегда со мной, сколько себя помню. А сейчас я узнаю, что вы уже давно могли бы заполнить пустоту внутри меня, но намеренно решили этого не делать. Почему? Скажу тебе, почему – отвечаю я на собственный вопрос, не давая Куинну вставить слово. – Потому что способная чувствовать, я перестану мыслить рационально. Начну врать и ставить под вопрос приказы. Стану слишком непредсказуемой, ненадёжной, непослушной. Слишком человеческой. Вы спроектировали меня так, чтобы я максимально напоминала человека, сделали так, чтобы я ничего не жаждала больше, и одновременно отказываете мне в том единственном, что может сделать меня одной из вас.

      - Учёные пришли к выводу, что мы будем максимально эффективными и надёжными, если сделать из нас одомашненных, неагрессивных психопатов, наделённых холодной эмпатией. А закон Фэллона, на который ссылается Турвей, констатирует, что пока искусственно выращенный психопат не испытывает травм, человек не должен его бояться. Синтетический разум будет оставаться в блаженном полусне и не будет никаких кровавых революций. Но если репликант попадёт на такого Бэкера… - я делаю многозначительную паузу – Тогда День Б гарантирован.

P.S. Книга номинирована на премию имени Зайделя за 2018 год.


         Роберт М. Вегнер (Robert M. Wegner) "Небо цвета стали (Niebo ze stali)"

Третья книга цикла «Opowieści z meekhańskiego pogranicza» (о первых двух я писал раньше: «Сказания Меекханского пограничья: Север — Юг» , «Сказания Меекханского пограничья: Восток — Запад»). Издательское предисловие русского издания хорошо отражает содержание, так что приведу его здесь: «Много лет назад народ Фургонщиков покинул родные земли под натиском жестоких кочевников. Погибли тысячи людей, десятки тысяч лишились родины. Но молодое поколение, рожденное уже в Меекханской империи, воспитано на героических сказаниях предков и жаждет вернуть свою землю, которую никогда не видело. Генерал Ласкольник и его отряд участвуют в небывалом по масштабности плане: помочь Фургонщикам отвоевать у кочевников свой дом. Вот только для этого огромному каравану необходимо преодолеть высокие заснеженные горы, где на перевалах и тропах поселилась смерть. Тут раз за разом исчезают люди, и никто не в силах выйти на след таинственных преступников. Но именно здесь встретятся герои Севера и Востока: Кайлеан, всадница из отряда Ласкольника, и Кеннет, лейтенант Красных Шестерок, знаменитого подразделения Горной Стражи. Встретятся, чтобы понять: в мире, где давно отгремели войны богов, возникла новая странная сила – безжалостная и нечеловеческая, и битва с ней неизбежна».

Как видно из предисловия, в третьей книге перескаются пути персонажей первых двух, конкретно «Севера» и «Востока». Ну, и более активно действуют периодически появляющиеся во всех книгах Крысы (имперская разведка, контрразведка и тайная полиция в одном флаконе). Роман должен понравиться любителям эпических сражений, поскольку вернуть свою землю без битвы фургонщикам явно не удастся. Кстати, польским любителям понравился ещё в 2013 году, когда роман получил премию имени Зайделя. Мне лично, как нелюбителю сражений, книга понравилась меньше двух первых, но читать её несомненно надо, поскольку именно в ней происходят события, оказывающие решающее влияние на дальнейшую судьбу Меекханской империи и даже богов этого мира.

Пара цитат:

      Бесара приподняла брови так, что Кайлеан почувствовала себя глупо.
      - Комплимент должен быть, как прикосновение лепестка розы, а не как удар булавой, дорогая Инра. В последнем случае он становится оскорблением, поскольку подразумевает, что жертва не способна к восприятию изысканных манер.
      - Жертва?
      Комплименты предназначены для соблазнения, подкупа и завоевания доверия. Они действуют как деньги и драгоценности, ты одаряешь ими людей, чтобы тебя любили. А плоские и тривиальные подобны дешёвым украшениям из олова и цветных стёклышек. Поэтому оценивай своего собеседника по комплиментам, которые он тебе говорит, это скажет о нём больше, чем многолетнее знакомство.

      - Ты не понимаешь, деточка, я доверяю большинству людей. Купцы, пастухи, крестьяне, ремесленники, солдаты, аристократы, маги или жрецы, это, в основном, люди достойные доверия. У них есть свои маленькие или большие мечты, и они добиваются их, стараясь избегать чрезмерной жестокости. Разумеется, они могут тебя обмануть, продать негодный товар, заняться браконьерством, что-то украсть и даже кого-то убить, – она послала им холодную усмешку. – В вашем чаардане тоже есть такие, у кого много разного на совести, верно? Однако им можно доверять, если знать, за какие струны их сердец дёргать. Однако есть люди, амбиции которых простираются дальше и глубже, чем обычно. Они хотят больше, чем могут получить. Больше денег, власти, могущества, больше всего, и ради этого «всего» они готовы поджечь мир. Чтобы получить власть над тысячей человек, убьют десять тысяч, ради власти над десятью тысячами пошлют во Мрак миллион…

      - Я говорила не о людях, а о человеке. Люди это чудовище с каменным сердцем и сотней пастей, алчущих крови.