Анджей Сапковский "Раздорожье воронов" (Andrzej Sapkowski "Rozdroże Kruków")

[pouce]

Прошло всего одиннадцать лет с момента выхода "Сезона гроз" и всего двадцать шесть лет с момента выхода "Владычицы Озера" - последней книги ведьмацкого семикнижия, как на улицу фанатов "Ведьмака" вновь пришёл праздник. Анджей Сапковский опубликовал новую книгу о ведьмаке Геральте "Раздорожье воронов" ("Rozdroże Kruków") [В Википедии название переведено как "Перекрёсток воронов", но по смыслу его следовало бы перевести как "Распутье воронов" (помните картину "Витязь на распутье"?). Однако "Распутье воронов", на мой взгляд, не звучит, так что я выбрал вариант "Раздорожье воронов". Впрочем, пусть об этом думают будущие (или уже незримо действующие) переводчики]

"Сезон гроз" Сапковский писал под давлением фэндома и издателей и, похоже, без особого желания. Однако написал, как всегда, профессионально и не преминул вставить в текст пару язвительных деталек, на этот самый фэндом намекающих [Сейчас подумываю перечитать "Сезон...". Поскольку это был первый роман, который я прочитал на польском языке, то, наверняка, что-нибудь упустил].

"Раздорожье воронов" же, насколько я понимаю, создавалось с прицелом на экранизацию в связи с выходом нетфликсовского "Ведьмака" и Сапковский писал его в менее язвительном настроении. Хотя без фирменного чёрного юмора и сарказма естественно не обошлось. Вообще, если вы не трепетная снежинка, то будете смеяться, или хотя бы улыбаться, довольно часто. А трепетным снежинкам лучше за роман не браться вообще, поскольку там достаточно много жёстких натуралистичных сцен.

Фанатам же "Ведьмака" читать роман следует непременно, ибо в нём показано происхождение многих вещей, которые в семикнижии даны просто "как есть". Например, становится ясно, почему Геральт называл всех своих лошадей именно "Плотва", или каково же всё-таки происхождение ведьмаков и какие неудачные ветви возникали в процессе их искусственной эволюции. Возможно, что-то проясняется и для тех, для кого "Ведьмак" это игра, а не книга, но тут я пас - пока не играл.

Собственно о романе. Начинается он с того, что юный восемнадцатилетний Геральт, покинув Каэр Морхен впервые выходит на большую дорогу. В смысле начинает свою карьеру в качестве ведьмака. Начинает не слишком удачно: защищая крестьянскую дочь от бандитов, превышает, по мнению местных властей, пределы необходимой обороны. В общем, карьера юного Геральта могла бы закончиться, так и не начавшись, если бы не вмешательство старого ведьмака-отщепенца, о котором в Каэр Морхене предпочитают не упоминать. И здесь Геральту приходится сделать свой первый выбор на тернистом пути борца с чудовищами. Вообще же, как явствует из названия, роман в первую очередь посвящён проблеме выбора, точнее ряда выборов, в результате которых Геральт стал именно тем Геральтом, которого мы знаем (вспомнился рассказ О'Генри "Дороги, которые мы выбираем").

Поначалу кажется, что автор, с одной стороны, слишком торопится, а с другой - впадает в неуместное заклёпочничество, подробно описывая тренировки Геральта с приютившим его старым ведьмаком. Но потом оказывается, что всё это было нужно и в надлежащее время и надлежащем месте каждая деталь сыграет. Правда, думаю, другой автор точно написал бы не двестидевяностодвухстраничный роман, а кирпич минимум страниц в шестьсот. Сапковский, однако, всегда берёт не объёмом, а концентрацией смысла.

Впрочем, дальше начинаются приключения, и, думаю, Геральт не возражал бы, чтобы их было поменьше (читатели, наверняка, будут другого мнения). Подробностей приключений я, естественно, описывать не буду, ибо Сапковский сделал это гораздо лучше, чем смогу я.

Финал романа уже был опубликован раньше и, кажется, я его даже переводил для ознакомления публики. Но когда читаешь финал не отдельно, а в контексте, он впечатляет заметно больше.

О собственно литературной стороне дела. На прошлой неделе я прочитал где-то, что человек добыл текст "Раздорожья воронов" и собирается его читать с помощью ИИ-переводчиков. Сюжет, он, конечно, в общих чертах, узнает. Но у Сапковского очень богатый литературный язык, который явно не по зубам ИИ. Как написал один польский читатель, читая роман, он узнал много новых слов. А если учесть, что кроме редко встречающихся слов автор с привычным постоянством вставляет в текст слова и фразы на латыни (и немного на других языках)... (кстати, если кто не знал, Сапковский категорически возражает против сносок с переводом этих слов и выражений). Благодаря такому лексическому богатству практически у всех персонажей свои речевые особенности. Ну и фирменный стиль Сапковского тоже никуда не делся. Читаешь, и так и видишь перед собой автора с его характерной мимикой и интонациями.

Кроме того, Сапковский с его огромной эрудицией, по-прежнему предаётся безудержному постмодернизму, градус, которого, пожалуй, даже вырос.

Здесь мне, пожалуй, пора закругляться, а то этот отзыв никто не дочитает до конца. В общем, фанатам "Ведьмака" новый роман читать если не обязательно, то весьма желательно (однако тем, кто ещё не читал семикнижия, надо сначала прочитать его). На мой вкус, роман, хоть и послабее семикнижия, но многим молодым и не очень авторам до него ещё далеко. Думаю, он получше "Сезона гроз". Во всяком случае интереснее и важнее для фэнов. И, в общем-то, вполне может получить продолжение (если кто-нибудь сумеет убедить Сапковского встать с лавров и взяться за клавиатуру). Поживём - увидим, а пока рекомендую (кому, см. выше).

Comments

[denis394]

Не сочтите за бестактность, нет ли какой остроумной пародии со смыслом на современные рыцарские романы? Наверняка дерзкие постмодернисты превзошли старика Сервантеса.

[pouce]

А есть современные рыцарские романы?

[denis394]

Начало относительно современного романа из упомянутого семикнижия разве не содержит атрибуты жанра? Или ошибаюсь и это "совсем другое"?

Озеро було зачарованим. Щодо цього не було жодних сумнівів.

По-перше, лежало воно тут-таки, біля входу в закляту долину Кум Пукка, долину таємничу, завжди оповиту туманом, славетну чарами й магічними явищами.

По-друге, досить було просто глянути.

Площина води була глибокою, насиченою й незаймано синьою, воістину наче відшліфований сапфір. Була вона гладенькою, наче дзеркало, такою, що верхівки масиву І Уїтва[2] у віддзеркаленні виглядали красивіше, ніж у реальності. Від озера віяло цілющим холодом, а величної тиші не порушувало ніщо, навіть плюскіт риби чи крик водного птаха.

Рицар отямився від зачудування. Але замість продовжити шлях по хребту узгір’я, повів коня вниз, до озера. Його наче притягувала магнетична сила чародійства, що дрімало там, унизу, на дні, у безодні вод. Схарапуджений кінь ступав серед розкришених скель, тихим форканням подаючи знак, що магічну ауру відчуває й він.

З’їхавши до самого низу, на пляж, рицар спішився. Тягнучи скакуна за трензеля, наблизився до крайки води, де дрібна хвиля грала між кольоровою рінню.

Сів навпочіпки, захрустівши кольчугою. Полохаючи мальків, рибок малесеньких і живих, наче голки, набрав води в складені долоні. Пив обережно й поволі, від крижано-холодної води дерев’яніли губи і язик, віддавало в зуби.

Коли він зачерпнув знову, долетів до нього звук, що пронісся поверхнею озера. Він підвів голову. Кінь зафоркав, наче підтвердивши, що почув те й він.

Рицар прислухався. Ні, то була не ілюзія. Те, що він чув, було співом. Співала жінка. Навіть, скоріше, дівчина.

Рицар, як усі рицарі, вихований був на піснях бардів і рицарських романах. А там у дев’яти з десяти випадків дівочий спів чи крики були принадою, а рицарі, які йшли на відлуння, регулярно потрапляли в пастки. Нерідко — у смертельні.

Але цікавість перемогла. Рицареві, врешті-решт, було лише дев’ятнадцять. Був він дуже відважний і дуже нерозсудливий. Славетний першим, відомий був отим другим.

Він перевірив, чи добре ходить у піхвах меч, після чого потягнув коня й рушив пляжем у напрямку, звідки долинав спів. Далеко йти не довелося.

Берег тут був завалений ератичними валунами, темними, вигладженими до блиску, наче іграшками велетнів, недбало кинутими сюди або й забутими тут після закінчення забави. Деяке каміння лежало у водах озера, чорніло під прозорою поверхнею. Деяке виступало над поверхнею, омиване хвилями, і виглядало наче хребти левіафанів. Але найбільше каміння лежало на березі, від пляжу ген до лісу. Частина зарилася в пісок, лише трохи над ним здіймаючись, так, що про справжні розміри валунів можна було лише здогадуватися.

Спів, який рицар почув, долинав саме з-поза тих, прибережних каменів. А дівчина, яка співала, залишалася невидимою. Він потягнув коня, тримаючи його за мундштук і ніздрі, аби той не форкав і не іржав.

Одяг дівчини спочивав на одному з каменів, занурених у воду, пласкому, наче стіл. Сама вона, гола й занурена по пояс, милася, плюскаючись і приспівуючи при тому. Слів рицар не розпізнав.

І не дивно.

Дівчина — він би голову на те заклав — не була людиною з плоті й крові. Свідчило про це худеньке тіло, дивний колір волосся й голос. Хлопець був упевнений, що якби вона озирнулася, він би побачив великі мигдалеві очі. А якби відгорнула зі скроні попелясте волосся, то точно помітив би гострі, шпичасті кінчики вушної раковини.

То була мешканка Фаері. Фея. Одна з Тілвіт Тег. Одна з тих, кого пікти й ірландці звали Даойне Ші, Народом Пагорбів. Одна з тих, кого сакси звали ельфами.